Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salems Lot]
— Почему не сейчас?
— Нет времени. Вам надо делать эти вызовы. А у меня есть еще вопрос. Подумайте хорошенько. У вас есть враги?
— Способные на такое — нет.
— Бывший ученик, может быть? С камнем за пазухой?
Мэтт, хорошо знающий, до какой степени значительным было его влияние на жизнь учеников, вежливо засмеялся.
— О’кей, — согласился Бен, — поверю вам на слово. — Он потряс головой. — Мне это не нравится. Находят собаку на воротах кладбища. Исчезает Ральфи Глик, умирает его брат и Майк Райсон. Может быть, все это как-то связано. Но тогда… Я не могу этому поверить.
— Я лучше позвоню домой Коди, — Мэтт встал. — Перкинс тоже, наверное, еще дома.
— В школу заодно позвоните, предупредите, что вы нездоровы.
— Верно, — Мэтт принужденно рассмеялся. — Это будет первый раз за три года. Ну, надо сказать, есть основания.
Он отправился в гостиную и принялся звонить. Коди пришлось разыскивать у пациентов в Кэмберлненде. Через некоторое время Мэтт крикнул:
— Джимми будет здесь через час.
— Хорошо, — сказал Бен. — Я пойду наверх.
— Не трогайте ничего.
— Конечно.
Поднимаясь, Бен слышал, как Мэтт вызывает к телефону Перкинса Джиллеспи, отвечает на его вопросы. В холле наверху звук голоса превратился в неразборчивое бормотание.
Бена снова окатил знакомый ужас. Вот приближающаяся дверь все растет и растет в глазах ребенка. Вот тело — лежит, как они его оставили: левая щека на подушке, рука на полу. Вот вдруг открываются глаза, полные тупого животного торжества. Дверь захлопывается. Левая рука поднимается с пола, пальцы скрючиваются, как когти, губы кривятся в хищной улыбке, обнажая зловеще выросшие длинные острые клыки…
Он шагнул вперед и толкнул дверь онемевшими пальцами. Петли скрипнули.
Тело лежало так, как они его оставили.
— Перкинс едет, — крикнул Мэтт снизу, и Бен чуть не закричал.
* * *До чего точной была эта фраза «запустите машину»! Именно машина — этакий искусный часовой механизм с пляшущими фигурками, из тех, что делали в Германии.
Перкинс Джиллеспи, при зеленом галстуке с эмблемой внутренних дел на булавке, прибыл первым. В его глазах еще застыли зернышки сна. Он сказал, что уведомил окружного медицинского эксперта.
— Сам, конечно, не приедет, чертов сын, — Перкинс передвинул сигарету в уголок рта, — но пришлет своих парней. Трогали труп?
— Рука упала с кровати, — сообщил Бен. — Я пытался положить ее обратно, но она не удержалась.
Перкинс осмотрел его с ног до головы и ничего не ответил.
Мэтт провел их наверх, и Перкинс раз семь обошел тело.
— Послушайте, вы уверены, что он мертв? — в конце концов спросил он. — Вы пытались разбудить его?
Следующим прибыл Джеймс Коди, доктор медицины. Приехал прямиком из Кэмберленда. Он поднял простыню и нахмурился. Со спокойствием, удивившим Бена, Мэтт Берк произнес:
— Это мне напоминает ваш рассказ насчет мальчонки Гликов, Джимми.
— Это был частный разговор, мистер Берк, — коротко отозвался Коди. — Если родичи Дэнни Глика услышат что-то подобное, они на меня подадут в суд.
— И выиграют дело?
— Пожалуй, нет, — вздохнул Джимми.
— Что такое насчет мальчонки Глика? — переспросил Перкинс, нахмурившись.
— Ничего, — ответил Джимми, — ничего общего. Он взял стетоскоп, пробормотал что-то и приподнял веко трупа, направив туда световой зайчик.
— О Боже! — Бен увидел, как сократился зрачок.
— Интересный рефлекс, правда? — обернулся к нему Джимми. Он отпустил веко, и оно странно медленно упало, как будто труп подмигнул им. — Дэвид Прайн и Джон Хопкинс наблюдали его в некоторых мертвых телах вплоть до девятого часа после смерти.
— Начитанный парень, правда? — проворчал Мэтт.
— А ты не очень любишь читать о вскрытиях, старый брюзга, — машинально отозвался Джимми и достал небольшой молоточек.
«Прелестно, — подумал Бен, — парень не изменяет своим манерам, даже если пациент — труп?» Мрачный смешок поднялся в нем, как в колодце.
— Он мертв? — спросил Перкинс, стряхивая пепел в пустую вазу. Мэтт вздрогнул.
— Мертв.
Джимми снова покрыл лицо Райсона простыней и стукнул молоточком по правой ноге. Нога не шевельнулась. Бен вспомнил поэму Уоллейса Стивенса о мертвой женщине.
— И пусть конец будет концом обмана, — процитировал он. — Единственный император — это император мороженого.
Мэтт бросил на него резкий взгляд, и Бен на мгновение чуть не потерял контроль над собой.
— Это еще что? — растерялся Перкинс.
— Поэма, — сказал Бен. — Это строки из поэмы о смерти.
— По-моему, больше похоже на шутовство, — сказал Перкинс и опять стряхнул пепел в вазу.
* * *— Нас представили друг другу? — спросил Джимми, глядя на Бена.
— Мимоходом, — ответил Мэтт. — Джимми Коди, местный коновал, познакомься с Беном Мерсом — местной темной лошадкой.
— Вечно у него шуточки, — прокомментировал Джимми. — Небось ими деньги зарабатывает.
Коди и Бен подали друг другу руки над мертвым телом.
— Помогите мне перевернуть его, мистер Мерс.
Немного неуклюже Бен помог. Тело было холодным, но еще не ледяным. Джимми внимательно осмотрел спину, приспустил трусы.
— Это зачем? — спросил Перкинс.
— Пытаюсь установить время смерти, — сообщил Джимми. — Когда кровь перестает перекачиваться, она ищет самый низкий уровень, как любая жидкость.
— Это ведь дело эксперта, верно?
— Они пришлют Норберта. А Брент Норберт еще никогда не отказывался от небольшой дружеской помощи.
— Норберт не найдет собственную задницу двумя руками с фонариком. — Перкинс выкинул окурок в окно. — Мистер Берк, у вас с этого окна отвалился ставень. Я видел его внизу, когда подъезжал.
— В самом деле? — переспросил Мэтт, тщательно контролируя голос.
Коди достал из чемоданчика термометр и положил на простыню часы они заблестели в солнечном луче. Было четверть седьмого.
— Я пошел вниз, — произнес Мэтт несколько сдавленным голосом.
— Можете идти все, — сказал Джимми. — Это долгое дело. Сварите кофе, мистер Берк?
— Конечно.
Мэтт варил кофе, когда на стареньком сером «форде» появился Брентон Норберт, помощник медэксперта. Его вместе с фотографом отправили наверх.
Перкинс Джиллеспи лил в кофе сливки до тех пор, пока жидкость не выплеснулась в блюдце, затем попробовал ее большим пальцем, вытер его о штаны, зажег еще одну сигарету и спросил:
— Как вы здесь оказались, мистер Мерс?
